Владение иностранным языком предполагает свободное и уверенное владение устной и письменной речью. Изучая грамматический и лексический строй иностранного языка, нельзя забывать о фонетической системе, то есть о системе звуков и произношении, характерных для данного языка. Поэтому мы поговорили с Романом Матвеевым – кандидатом филологических наук, переводчиком, педагогом-репетитором по немецкой вокальной фонетике в Молодежной оперной программе Большого театра России. В этом интервью вы узнаете о значимости произношения, чем отличаются правила фонетики в вокале и речи, как песенный материал помогает при изучении немецкого языка и о том, как преподают фонетику немецкого языка в Большом театре.
BiZ: Почему важно даже в маленьких центрах встреч российских немцев и центрах немецкой культуры уделять внимание произношению немецкого языка?
Роман Матвеев: Произношение – это важная составная часть языка, как и все его другие компоненты. Вы без грамматики, без правил, без фонетики не сможете обойтись, изучая иностранный язык.
Как функционирует падеж, как функционирует модальный глагол, как функционирует спряжение, как функционирует склонение. Если вы неправильно склоняете – вы допускаете ошибки, если вы неправильно спрягаете – это ошибка. Если вы не умеете строить фразу, не знаете, как формируется придаточное предложение – это ошибка. Если вы говорите на немецком языке, используя русские звуки, вас не будут понимать. Дело в том, что, во-первых, фонетика дает правильное понимание вас. Во-вторых, это основа для правильного понимания вами текста. То есть, если вы не владеете фонетическими знаниями, вы просто носителя немецкого языка не будете понимать – какие звуки он произносит.
Я имею дело в основном с певцами, которые не говорят по-немецки. Я учу людей, которые по-немецки не говорят. И знаю, как работает русский мозг наш по аналогии. То есть, вот человек видит, слышит слово süß. Меня спрашивает русский певец: “Ой, это [йу]?” Я говорю нет, это не [йу], это другой гласный, который в русском языке отсутствует. У нас есть вами в русском языке шесть гласных. А в немецком 16 монофтонгов и еще 3 дифтонга.
Если вы не обладаете знаниями фонетики, вы не сможете общаться, вы не будете понимать и вас не будут понимать.
BiZ: Чем вокальная фонетика отличается от разговорной фонетики немецкого языка?
Роман Матвеев: На эту тему можно часами говорить. Есть несколько важных отличий, про которые нужно знать, и владение данной информацией является предпосылкой для формирования навыка пения на немецком языке.
Дело в том, что навык не возникает сразу, а формируется в течение определенного времени, и если вы занимаетесь немецким языком и уверены в своей фонетике, – это не значит что вы сразу можете правильно петь по-немецки.
То же самое произошло со мной, когда я начал заниматься пением и через примерно два года я начал более-менее уверенно себя чувствовать в вокале. Считается, что постановка вокального голоса продолжается минимум два года. После этого мы с моим педагогом по вокалу предприняли первые попытки петь по-немецки.
Сначала я был удивлён, потому что я к тому моменту уже очень много лет говорил по-немецки, преподавал немецкую фонетику. И вдруг выяснилось, что я не могу петь по-немецки. И в этот момент я начал буквально себя сканировать как на МРТ – снимать, что со мной происходит, что я должен сделать, чтобы адекватно петь на немецком языке.
Выяснилось, что, во-первых, нужно ещё более чётко артикулировать немецкие согласные звуки. Потому что в отличие от пения на русском языке и на итальянском языке, где за формирование legato отвечают гласные звуки, в немецком языке базу legato составляют согласные звуки. Таким образом, нужно очень точно артикулировать во время пения начальные согласные, срединные согласные и конечные согласные.
Дело в том, что разделение слова на слоги в речи и в вокале не всегда совпадает. Вот представьте себе, слово Männer. У нас слог разбит на Мän-ner – там двойное n при написании.
Вы знаете, как делать перенос по слогам в тексте. Знаете одновременно что в немецком языке, когда мы с вами артикулируем краткие гласные и после него произносим согласные, когда удвоенные согласные мы видим, это не значит что мы приносим два звука. Мы произносим в середине слова один сонорный согласный звук – [mɛnɐ].
При этом, когда мы переходим в музыку нам нужно усиливать и удлинять этот согласный, то есть мы поём, распеваем первый гласный [Mɛ], а потом делаем интенсивно [NNNɐ].
Нужно знать, во-первых, что при делении слова согласный, который открывает следующий слог, усиливается. Это первое правило, связанное с согласными звуками. То есть, все согласные звуки очень четко артикулируются. Если это согласные с придыханием (с аспирацией), то в устной речи есть такое правило – самое сильное придыхание у первого согласного. Например в слове “tot” мы с вами придыхаем два T неодинаково. Первый Т придыхается сильнее, а последующий придыхается слабее в устной речи.
Например, если это прилагательное, там разбивается слог to-te, то в середине согласные всегда придыхается слабее. Но если вы начинаете петь и у вас этим согласным начинается нота, вы не можете делать так, как в устной речи, потому что тогда слово будет не слышно. Значит, мы делаем одинаковое придыхание. Получается, что правила по аспирации работают несколько иначе.
Но одновременно нужно сказать, что в определенном регистре, – особенно в верхнем, невозможно всегда делать придыхание. Дело в том, что для высоких нот требуются высокие затраты. Нужно удержать legato и по особенностям вокальной фонетики есть моменты, когда придыхание можно ослабить и не придыхать согласные.
То же самое касается усиления или наоборот ослабления щелевых согласных, таких как звук [x]. То есть то, что мы в речи произносим «Ach-Laut». Например, когда произносим слова machen, doch, suchen. Он очень шумный, и в речи более интенсивный, чем русский. Но если мы будем сильно произносить этот согласный «Ach-Laut», то он царапает певцу горло.
Такой шум является излишним. То есть в этот момент мы понимаем, что мы согласный артикулируем, но не усиливаем. Затем есть особенности со звуком «Ich-Laut». Мы знаем, что, условно говоря, это главный согласный немецкого языка. Почему? Потому что, во-первых, он формирует основные личные местоимения – ich, mich, dich, возвратную частицу sich, он очень часто по два раза встречается в словах – wichtig, nächtlich, fürchterlich.
Литературный язык предполагает, что мы с вами произносим его всегда таким способом. Как только вы что-то варьируете, вместо «Ich-Laut» произносите [Isch], что предполагается в диалектах. Сразу понятно, что если вы вдруг произносите не Ich, а Isch – это означает саксонский диалект. Или если произносите не Ich а не Ick – это берлинский диалект. В устной речи сразу понятно, что вы не владеете литературным произношением. Действительно, когда я занимаюсь с учениками-певцами, все время об этом говорю и показываю, как мы артикулируем «Ich-Laut».
Но неожиданно выясняется, что в определенной тесситуре звук может быть не слышен (причем это касается не обязательно верхнего регистра, это может быть и средний регистр). Например, если оркестр гремит или если музыкальная ткань очень плотная, то звук «Ich-Laut» может быть не слышен в связи с особенностями его произношения. У меня есть случай в практике, когда в опере “Вольный стрелок” Каспар (это бас) поет: “schweig, damit dich niemand warnt”. Вот этот “dich” даже не слышно. И мы с певцом так переглянулись.
Я ему сказал: “Хорошо, будете петь [ш':], даже не [Ш], а русский [ш':]”. И акустически в результате слышно [ш':] как [ç].
То есть если бы мы в устной речи сделали этот звук, один заменили другим, нам бы сказали – “Ой, ну что, деревенщина”. А в опере он остался слышен как [ш':].
То же самое у меня было с тенором. Мы делали “Летучую мышь”, и там лирический тенор, который поет партию Альфреда, во время своей арии обходит оркестр, который сидит на сцене, по заднику сцены. И оттуда звук «Ich-Laut» не слышно вообще.
И мы тогда решили петь [ш':] и этот звук летит и пробивает лучше звуковую стену, создаваемую оркестром.
Несмотря на то, что мы в опере и в классической, камерной музыке пользуемся литературным языком, мы можем делать такие модуляции.
То же самое касается гласных звуков. Невозможно во всех регистрах петь гласный звук, как написано в тексте. Например, есть такое правило, о котором знают все певцы и певицы, что, начиная с ноты Си второй октавы, сопрано поет практически любой гласный, как звук [а]. Неважно, что написано – И, О, У.
Соответственно, когда мы разбираем текст, мы четко артикулируем каждый гласный - так, как они произносятся в устной речи. Самые основные ошибки, которые могут допускать певцы, – это путаница с гласными.
Когда вместо [o:] поют [ø:]: вместо schon поют schön и наоборот. В речи это грубые ошибки, но как только мы с вами выходим в вокал, вдруг выясняется, что не все гласные можно четко формировать. И тут начинаются так называемые модуляции. Что это значит? То есть мы смотрим, как мы будем в верхнем регистре исполнять гласные. Есть определенные правила модуляции, например, вместо долгого, закрытого [eː] как в словах gehen, reden, на высокой ноте начинаем петь [ø:] или [œ]. Потому что вокальная позиция [ø:] и [œ] удобнее для певца. Очень часто вместо долгого закрытого [i:] и краткого открытого [i], вокалисты ошибочно поют [ы]. Русскому [ы], мы, конечно, должны противодейстовать, мы не должны требовать от певца, чтобы он пел тот гласный, который написан в тексте. Он должен петь тот гласный, который возможен вокально на высокой ноте.
Я пришел к этому не сразу, потому что я не певец по образованию, а лингвист. И только занимаясь со своим педагогом, во-первых, я выяснил, что мне придется все это делать, а во-вторых, я теперь вот таким же образом занимаюсь с певцами.
Вот таким образом, когда мы начинаем заниматься вокальной фонетикой, мы должны знать, что нельзя требовать от певца все то же самое, что мы с вами произносим в устной речи.
BiZ: Как вы считаете, в целом песенный материал помогает изучать немецкий язык?
Роман Матвеев: Конечно да, без сомнения. Недавно в университете, где я преподаю, был семинар по использованию лирики при изучении немецкого языка, то есть стихов. Конечно же, пение и песни тоже помогают, ведь это огромный культурный пласт.
Ведь нужно помнить, что когда мы изучаем иностранный язык, мы же не учим в отрыве от культуры в общем. Мы же не просто слова учим. Для нас каждый текст, который мы с вами обсуждаем во время изучение языка, – часть культурного наследия или часть немецкого культурного кода. Каждая песня тоже дает нам информацию.
Во-первых, песня построена по правилам немецкого языка. Там соблюдены падежи, спряжения, построение фраз. Это культурный материал, который мы изучаем.
Чаще я учу певцов, которые немецкий язык не знают и смотрят на немецкие буквы, как на узоры. Но потом они начинают слова запоминать: “Ой у меня это было в той арии”. Они начинают что-то вспоминать: “Ой я это слово знаю, что оно означает” для них это радость каждый раз.
А здесь, для людей, которые немецким занимаются, для которых немецкий – родной язык, каждая новая песня дает им возможность познакомиться с ещё одной частью культуры. Я считаю, что это очень важно.
BiZ: Когда человек отрабатывают вокальную фонетику, может ли это негативно повлиять на разговорную фонетику?
Роман Матвеев: Пение и говорение – это два вида деятельности, которые друг с другом соприкасаются постоянно, которые взаимосвязаны и которые естественно друг на друга влияют. Но один другого не заменяет. Вы не будете петь так же, как вы говорите и наоборот. При пении вы должны знать правила речевой фонетики, но в устной речи вы не будете использовать правила вокальной фонетики.